1 июня 1922 г. на основании Декрета ВЦИК РСФСР была образована Ойротская автономная область. С образованием автономии на территории Горного Алтая для защиты интересов граждан и государства, осуществления контроля и надзора за соблюдением новой революционной законности начинают формироваться органы прокуратуры. В чрезвычайных условиях гражданской войны, голода, разрухи, эпидемий, недоверия к советской власти эта задача казалась почти невыполнимой.
15 декабря 1922 г. в Улалу прибыл помощник прокурора Алтайской губернии Вячеслав Гаврилович Шарыпов, основной обязанностью которого и стала организация на территории автономии органов прокуратуры.
Быстро сориентировавшись на месте, уже 20 декабря 1922 г. он представил доклад в Алтайскую губернскую прокуратуру. Этот доклад, сохранившийся в архиве в черновом рукописном варианте, как нельзя лучше иллюстрирует первые дни работы помощника прокурора: «…На месте выяснилось, что Облюста нет со времени убийства бывшего предубюста в с. Горно-Алтайск т. Микшина, инвентарь и дела которого сохранились у Нарсудьи т. Троицкого, от которого они мной и приняты были 19/XII 22 г. … По приезде моем в Улалу я после многих препятствий нашел помещение под канцелярию прокуратуры состоящее из 2-х комнат, заказал необходимые для канцелярии книги и подыскал себе секретаря, машинистку и курьера. Секретарь член РКП ранее по юстиции не работал, но канцелярское дело знает, послан был обкомом РКП. В данный момент секретарь выехал за семейством, приехать назад должен к 22/XII. К этому же времени будут готовы и книги, следовательно с 22-го я смогу начать свою прямую работу, о чем доложу особым рапортом…».
Уже через шесть дней 26 декабря 1922 г. В. Г. Шарыпов докладывал в Ойротский областной революционный комитет о том, что функции прокурорского надзора в области сформированы. Основной задачей созданного по аналогии с уже существующими в других уездах Управления прокурорского надзора стало общее руководство по надзору за областными административно-судебно-следственными органами и работой ОГПУ, деятельность которых вызывала особую озабоченность у прокурора Алтайской губернии.
Отметим, что попытки создания органов юстиции на территории Горного Алтая предпринимались местными органами власти и ранее. В 1921 г. в уезде функционировали четыре судебных и три следственных участка. Согласно «Схеме распределения Горно-Алтайского уезда на судебно-следственные участки», составленной еще до образования области 9 марта 1922 г., в уезде предполагалось создать шесть судебных и шесть следственных участков. Позднее областной революционный комитет сократил их общее количество до пяти.
К концу 1922 г. из запланированных пяти функционировали три судебных и один следственный участки, оставшиеся два так и не были организованы из-за отсутствия специалистов. Крайне неудовлетворительно работал аппарат дознания: из 35 человек районных и волостных исполнителей едва ли 10 соответствовали «своему назначению». Областной народный суд и вовсе не был организован, функции нотариального стола выполняли следователь и судья первого участка.
Свою озабоченность сложившейся в области ситуацией высказывал и секретарь Ойротского обкома РКП(б) Петр Яковлевич Гордиенко.
В своей докладной записке в Сиббюро ЦК РКП(б) 9 февраля 1923 г. он дал подробную оценку состояния органов юстиции в области: «В Ойротской области организация судебных органов только что началась. Недавно около 1 ½ месяца тому назад был назначен помощник прокурора который приступил в настоящее время к организации судебного дела. До появления прокуратуры в области существовала только одна форма судопроизводства народных судей. В большинстве случаев нарсудьи не являлись специалистами, а только самоучками, действовавшими зачастую по внушению революционной совести откуда естественно возникает нарушение кодекса уголовных законов и процессуального. Существование последнего требует точного соблюдения порядка и условий судопроизводства что при наличии и качестве местных работников трудно выполнимо. Недостаток работников настолько велик, что нарсудьи в большинстве случаев лишены необходимых технических работников как то секретарей и следователей, что ставит их в необходимости самим вести следствие в результате чего лишаются права согласно процессуальному кодексу выносить решения по таким делам в силу чего дело зачастую затягивается настолько, что создается впечатление если не полной безнадежности, то во всяком случае как бы крайней медлительности и нерешительности революционных законов. В связи с таким положением судебных органов в Области замечается рост преступлений уголовного характера, пресечь которые можно только путем развития и укрепления органов судебной власти на местах…».
Чрезвычайные условия организационного периода автономии осложняли и без того непростую ситуацию становления прокуратуры в Горном Алтае. Отсутствовали элементарные условия для работы: столы, стулья, письменные принадлежности, бумага, заработная плата задерживалась по пять и более месяцев, не прекращались постоянные перебои в снабжении продуктами питания. «Положение критическое, - писал в Алтайскую губернскую прокуратуру в феврале 1923 г. В. Г. Шарыпов, - сижу почти без продуктов». Имеющиеся специалисты, не видевшие для себя перспектив на будущее, уходили в другие учреждения.
Количественный состав Управления прокурорского надзора в области расширялся медленно, в феврале 1923 г. в штатном расписании числился один прокурорский и три технических работника. Специалистов, знающих алтайский язык и специфику жизни населения региона, не было вовсе. Для огромной территории области такого штата было явно недостаточно.
В первые месяцы работы основной задачей помощника прокурора В. Г. Шарыпова являлось повсеместное внедрение основ правовой грамотности. Запросив необходимые нормативно-правовые акты в губернском центре, он приступил к оперативному информированию органов дознания, следствия и суда области относительно последних декретов и распоряжений, основанных на законах РСФСР.
Он лично присутствовал на совещаниях и заседаниях, проводимых областным ревкомом и его отделами, по его инициативе были проведены совещания с сотрудниками областной милиции, уголовного розыска и ГПУ, организованы комиссии по борьбе с пьянством, взяточничеством. Подобная разъяснительная работа позволяла не только ознакомить население с советскими законами, но и организовать работу по проверке законности действий местных органов власти, наладить обратную связь.
Однако в аймаках области планомерной работы по прокурорскому надзору организовать не удалось, сказывались плохие пути сообщения, разбросанность селений, отсутствие транспорта и связи. Народных судей приходилось инструктировать только по почте и во время их случайных наездов в Улалу.
Вместе с тем практически ежедневно с мест поступало огромное количество жалоб и заявлений, в своем большинстве носящих характер обжалований самосудов и превышения власти представителями власти на местах. В. Г. Шарыпов объяснял их прямым отражением только что закончившейся борьбы с бандитизмом, недостатком опытных работников, воспитанных на революционной законности. Во многих заявлениях содержались требования высылки народных судей, поскольку «воровство одолевает, а воров не судят».
Не имея возможности расширить штат за счет квалифицированных сотрудников, а также организовать нормальную работу Управления прокурорского надзора в автономии, В. Г. Шарыпов охарактеризовал сложившуюся ситуацию как критическую, признавая, что в Ойротской области «работу прокуратуры в должном масштабе провести не представляется возможным».
К марту 1923 г. удалось урегулировать взаимоотношения между прокуратурой, судебными учреждениями и областной партийной организацией. 24 марта на заседании Ойротского областного ревкома был рассмотрен вопрос об организации в области прокуратуры и суда как самостоятельных органов губернского масштаба.
Одним из первых на заседании выступил председатель ревкома Н. Ф. Меджит-Иванов. В своем докладе он привел немало доводов в поддержку создания самостоятельной прокуратуры с непосредственным подчинением прокурору Сибири и Наркомату юстиции в Москве. Он указал на то, что «будучи в составе Алтайской губернии наши первичные органы юстиции…остаются всегда обойденными во всех отношениях и едва ли смогут наладить работу так, как надлежит ее поставить…». Немаловажным фактором при создании самостоятельной прокуратуры, по его мнению, являлось знание работниками прокуратуры алтайского языка. «Область сейчас не может дать из своей среды прокурора, знающего язык, но он сможет иметь хотя бы одного помощника из местных алтайцев, хотя не совсем опытного в деле юстиции».
В Представительстве Ойротской автономной области в Москве также считали, что «Алтайская прокуратура, имеющая дела с совершенно другим контингентом и психикой преступников и мало знающая местные особенности алтайского населения, вряд ли всегда может правильно подходить к делу».
На заседании было решено «возбудить перед Центром соответствующее ходатайство, кандидатом на должность Прокурора области выдвинуть тов. Шарыпова». В результате ходатайства Народный Комиссариат юстиции издал распоряжение № 45/87 от 13 июля 1923 г. об организации самостоятельной прокуратуры в Ойротской автономной области.
К сожалению, данный документ в архивных документах не был выявлен, зато сохранился другой, не менее ценный – копия приказа № 1 по Управлению Ойратского Областного Прокурора от 1 октября 1923 г. Согласно документу, в этот день на базе Ойротской участковой прокуратуры была создана самостоятельная областная прокуратура с подчинением прокурору Сибири. Именно эта дата и считается датой образования прокуратуры Республики Алтай.
Т. В. Захарова.
Источники:
1. Госархив РА. Ф. Р-52. Оп. 1. Д. 2. Л. 153-154, 202, Д. 3. Л. 7, 10-14, 24, Ф. П-1. Оп. 1. Д. 54. Л. 6, Ф. Р-33. Оп. 6. Д. 6. Л. 6, Ф-1. Оп. 1. Д. 3573. Л. 1.
2. Государственный архив Алтайского края (ГААК). Ф. Р-9. Оп. 1. Д. 147. Л. 192.
